Импортозамещение стало центральным вопросом на татарстанском нефтегазохимическом форуме, состоявшемся в конце августа – начале сентября т.г. в Казани. Проблему с сырьем может решить концепция «ОНХ-Холдинга» по производству полупродуктов, пилотный проект планируется реализовать в республике с участием «Нижнекамскнефтехима» и ОЭЗ «Алабуга». О предыстории и перспективах проекта рассказало республиканское интернет-издание «БИЗНЕС Online»
Развитием малой химии в Республике Татарстан озаботились еще в 2019 г., в преддверии запуска СИБУРом «ЗапСибНефтехима» в Тобольске, когда стало понятно, что не самая современная и не имеющая доступа к хорошему сырью нефтехимия РТ будет проигрывать новым проектам.
«В Татарстане необходимо сформировать новую парадигму развития, которая позволит региону вернуть лидирующие позиции в отечественной̆ химической̆ промышленности. Учитывая сырьевую направленность развития комплекса в других регионах, стратегическим преимуществом республики может стать ориентация на производство конструкционных пластмасс, композиционных материалов и малотоннажной химии», – отмечалось в принятой тогда программе развития нефтегазохимического комплекса РТ на 2020–2024 годы.
Сейчас, когда экспорт нефтехимии и даже сырой нефти затруднен, для республики особенно важно наладить химию глубоких переделов. В списке критически важного сырья в республике сейчас более 3,5 тыс. позиций. У «Татнефти» сложности с реагентами для добычи и переработки нефти, у СИБУРа – с катализаторами, у «Нэфиса» – с ПАВами, которые используются в производстве жидких моющих средств.
«Нэфис Косметикс» много лет подряд закупал альфа-олефины, необходимые для производства качественных ПАВов, в США. Среднее потребление составляло 600 т в месяц, рассказал коммерческий директор предприятия Тагир Хакимов. «Конечно, после событий 24 февраля нам пришлось принимать ряд оперативных решений, чтобы справиться с сырьевым кризисом. У предприятия было достаточное количество закупленного впрок сырья, тем не менее вопрос с альфа-олефинами производства США стоял остро», – сказал он.
Производители упаковки страдают от недостатка клеев и красок. Президент ГК «Данафлекс» Айрат Баширов рассказал, что компания предлагала наладить производство необходимого сырья на «Нижнекамскнефтехиме» или ТАНЕКО, однако что-то «не срослось». И, видимо, так и не взлетела. «Нэфис» нашел выход – было закуплено две партии альфа-олефинов, первая от китайского производителя, вторая – от того же американского, но с доставкой через Китай.
«В стране почти не осталось малой химии. Исторически так получилось, что в период приватизации обрубили ветви «деревьев» нефтехимии», – объясняет суть проблемы генеральный директор и совладелец «Оргнефтехим-Холдинга» Александр Бабынин, работавший много лет в структурах ТАИФа и «Татнефти». «Корни» этого «дерева» – объекты нефте- и газопереработки, в «стволе» заложены установки пиролиза этана, сжиженных газов и нафты. Затем идут «крупные ветви», «веточки» и «листья», представляющие собой малотоннажную и специальную химию. В период приватизации «дерево нефтехимии», развиваемое ранее в масштабах всего Советского Союза, было фрагментировано. Остались почти одни «стволы» – СИБУР (включая бывшие активы ТАИФа), «Газпром нефтехим Салават», «Лукойл».
«Их предприятия технологически сбалансированные – к примеру, если взять такой важнейший исходный реагент для малотоннажной химии, как этилен, то его крупные предприятия производят ровно столько, сколько перерабатывают. Поэтому у инициаторов новых проектов не получится прийти к ним и сказать: «Продайте нам этилен», – пояснил Бабынин.
Крупнотоннажные производители обычно не заинтересованы в развитии сегмента малотоннажной химии. Объемы и обороты будут несопоставимо меньше, чем у их традиционной продукции, но и сама философия данной подотрасли химической промышленности, система организации производства и сбыта являются для «мейджоров» совершенно чуждыми. «Делать огромную номенклатуру одному крупному предприятию – лишние хлопоты», – подтверждает почетный нефтехимик, заслуженный деятель науки РФ и РБ Теляшев.
Так производство малой химии ходит по замкнутому кругу. Малые и средние инициативные предприниматели не могут получить доступ к сырью, а крупнотоннажные производители не заинтересованы в развитии данного направления. Но как раз эта «серединка» в виде сырьевых полупродуктов может быть ключевой в становлении технологического суверенитета страны, уверен Теляшев. «У нас нет производства высших жирных спиртов, синтетических жирных кислот, хлорорганики. Тех, кто готов перерабатывать эти «серединки», огромное количество. Переработчики в свое время перестроились на поставки из-за рубежа, но сейчас те в известной степени прекратились или стали более дорогими и неконкурентными», – отметил ученый.
Проблемы с доступом к сырью были всегда, но сейчас перечень дефицитной продукции стал еще более обширным, рассказал генеральный директор АО «Химград» Айрат Гиззатуллин: «Это связано в том числе с нарушением логистики и серьезными изменениями на мировом рынке. Большое количество сырья приходило из-за рубежа».
Крупнотоннажные производители обычно не заинтересованы в развитии сегмента малотоннажной химии. Объемы и обороты будет несопоставимо меньше их традиционной продукции
Крупнотоннажные производители обычно не заинтересованы в развитии сегмента малотоннажной химии. Объемы и обороты будут несопоставимо меньше, чем у их традиционной продукции
Второй «затык» на пути потенциальных инвесторов в малую химию – низкая рентабельность при высоких суммах вложений (от 100 млн рублей только на оборудование). Экономика в таких проектах редко бывает радужной. Есть проблема и ментального свойства: пока есть доступ к уже отработанным решениям из-за рубежа, нет желания изобретать велосипед, тем более что объемы потребления у каждого предприятия очень небольшие. «В себестоимости готового изделия, того же самолета, доля этих специальных химических веществ ничтожно мала. Создается иллюзорное представление: зачем мы будем делать свое? Давайте купим. Отсюда вытекает целый ворох проблем, которые достаточно сложно решить», – объясняет Гиззатуллин.
НТЦ «Ахмадуллины» с 1980-х гг. занимается базовым проектированием и разработкой технологий в нефтехимии и нефтепереработке. В 2021-м компания на заработанные деньги занялась малой химией, а именно – производством катализаторов, став резидентом «Химграда». Гендиректор НТЦ Ренат Ахмадуллин признался, что пока данное направление не приносит никакого дохода. С началом санкций спрос на новые продукты тоже не возник, хотя заказы по технологиям увеличились. «К науке начали относиться c большим уважением, понимая, что в ближайшее время ученые из Европы не приедут. Но в производстве я не могу добиться результатов. Все сказали: «Китай нам поможет». И Китай помог. Зачем развивать отечественные предприятия, когда Китай рядом? Когда можно не напрягаться, никто не напрягается», – вздыхает кандидат химических наук. Пример с «Нэфисом», решившим свои проблемы через дружественную страну и параллельный импорт, только подтверждает тезис.
Сами по себе санкционные риски – это недостаточный толчок для развития малой химии. Инвесторы хорошо понимают, что и иностранцы, которые сейчас покидают Россию, могут так же легко вернуться, тем более некоторые европейские концерны рассматривают открытие новых производств в дружественных странах, только чтобы не потерять российский рынок. В чем смысл вкладывать большие деньги во что-то свое, когда твои потребители в любой момент перебегут к привычным и надежным вариантам?
Такой сценарий уже разворачивался в 2014–2015 гг. Зотов вспоминает, как в период первого охлаждения отношений с Западом он входил в комиссии по импортозамещению. Тогда компании впервые за долгий период осознали вероятность санкций по целому ряду продуктов. Крупные холдинги отвечали за разработку разных групп продуктов, прежде всего катализаторов. Затем санкционные риски начали снижаться и эти же разработки ушли в долгий ящик.
Вернемся к внутреннему потреблению малой химии. Как оказалось, не все эксперты согласны, что рынок в России так уж мал. По мнению гендиректора ОЭЗ «Алабуга» Тимура Шагивалеева, потенциал недооценивается. Наш собеседник привел пример из 2002 года, когда он трудился помощником премьер-министра РТ по внешнеэкономической деятельности, а до этого работал менеджером в представительстве южнокорейской корпорации Hyosung в Москве. Тогда рассматривалось создание совместного предприятия химического гиганта BASF и «Нижнекамскнефтехима» по производству полистирола. Немецкий концерн сделал официальный бизнес-план и маркетинговые исследования. Согласно полученным данным, потребление полистирола в РФ составляло всего 25 тыс. т без перспектив роста. «Увидев этот бизнес-план, я проинформировал руководство республики о том, что он абсолютно неправильный. Я работал в южнокорейской компании и лично продавал 12 тысяч тонн полистирола, занимая всего 10% рынка. То есть BASF полностью неправильно оценил рынок и отказался от инвестиций, – рассказал Шагивалеев и добавил: – НКНХ построил мощности на 50 тысяч тонн полистирола и все продал, потом еще 50 тысяч, затем еще столько же. Так бывает, что маститые эксперты ошибаются и сдерживают развитие промышленности в России. У них могут быть абсолютно разные причины для ошибок».
Гендиректор «Алабуги» отметил, что стирол – это дешевый мономер, а полистирол стоит на 50% дороже. Таким образом, вопреки оценкам BASF, наша страна получила современные высокомаржинальные полимеры. Почему они ошибались? Немцы не учли цепочку добавленной стоимости. Из того же полистирола производилось много продукции, которая не учитывалась в таможенной статистике. И вся эта продукция локализовалась. «Сейчас ситуация в малотоннажной химии абсолютно зеркальна тому случаю. Есть оценки, что, например, Россия потребляет 240 тыс. т полиуретанов. А для рентабельности, мол, надо сделать минимальный объем производства 500 тыс. т. Поэтому эти проекты на поверхности «не летают», – привел Шагивалеев пример.
Чтобы поднять с колен малую химию, нужно наладить производство сырьевых полупродуктов, которые неинтересны нефтехимическим гигантам. Но сумма вложений в создание таких комплексов окажется неподъемной для большего числа инвесторов – до 200 млрд рублей. Для разрыва порочного круга Бабынин создал концепцию производства базовых сырьевых нефтехимических полупродуктов. Она должна решить два ключевых вопроса: надежное обеспечение сырьем и неизменность формул цен на сырье на период инвестирования – 10–15 лет.
Концепция предлагает решение по доставке этилена до потребителя. Трубопроводный транспорт для малотоннажных потребителей экономически не оправдан, а железнодорожный для этилена и дорог, и опасен, поэтому применяется только в нишевых случаях – для поставки небольших партий для очень высокомаржинальных или критически необходимых продуктов. Поэтому целесообразно организовать производство полупродуктов первого передела этилена, которые можно легко перевозить и хранить, снабжая как технопарки, так и отдельные предприятия по всей стране.
Вот как выглядит пилотный проект на примере ЭП-600 НКНХ и «Алабуги». Создается предприятие с государственным участием, которое будет перерабатывать этилен в окись этилена, этилбензол и винилхлорид. Эта же госкомпания станет транспортировать получившиеся «полуфабрикаты» резидентам «Алабуги» или другим продвинутым технопаркам. Из отгруженного сырья предприятия могут делать целый спектр продуктов малой химии: клеи, лаки, ПАВы, ПВХ, смолы, каучуки, смазки и т. д. Любопытная деталь: госкомпания оставляет за собой контроль механизма определения цен.
У экспертов идея запускать в данный сектор госкомпании вызывает скепсис, но без поддержки бюджета такие начинания невозможны. «Это отличная, хорошая идея. Но вопрос опять в экономике и деньгах. Частный инвестор может найтись, но ему нужна прибыль, но не через 500 лет… Ему необходим возврат инвестиций через 5–7 лет, а лучше завтра. А продукция требуется сегодня. У нас на настоящий момент не из чего делать десятки тысяч наименований», – уверен Теляшев.
Бабынин указывает: речь идет не о безвозвратной субсидии, а о выгодном инвестировании в прибыльное государственное предприятие, которое будет в состоянии пополнять бюджеты всех уровней и за счет дивидендов, и за счет налогов. «Оценка капзатрат для такого сырьевого комплекса – 150–200 млрд. руб. Сумма не такая большая, но позволит субсидировать целую крупную отрасль, открывая возможности для широчайшего круга инвесторов заниматься малой химией. Ни одно отдельно взятое предприятие не может и не будет заниматься всей малой химией», – говорит наш собеседник.
Еще одна уязвимость программы – это технологии и оборудование. Не придется ли лицензии на них также покупать за рубежом, если к ним вообще есть доступ? Бабынин признает, что Россию всячески пытались ограничить в технологиях, чтобы у нас не было третьего и последующих уровней переделов. Но потенциал все еще есть – и немалый – как в малотоннажной химии, так и в биохимии.
«По технологиям надо просто взять учебники 1960-70-х годов. Все, что предлагается, у нас уже было. И оборудование, и схемы расписаны, и режимы, и катализаторы. Это было вырезано, но теперь мы должны все реанимировать», – согласен Теляшев. Концепция также предполагает господдержку НИОКР по воссозданию или разработке заново отечественных технологий производства «жизненно важных продуктов мало- и среднетоннажной химии, по которым сформировалась опасная, а в текущей ситуации недопустимая зависимость от импорта».
В качестве пилота рассматривают в первую очередь «Алабугу». Это промышленная площадка с развитой инфраструктурой, в которой пока нет нефтехимического сырья. Создание сырьевого кластера даст ей мощный толчок к развитию.
Государство должно обеспечить инвесторов необходимой инфраструктурой, снизив капитальные затраты резидента. «Алабуга» как раз создана для этого, рассказал Шагивалеев. «Наш наблюдательный совет одобрил выделение 200 млрд руб. (в основном из заемных источников) на финансирование инфраструктуры для проектов по малотоннажной химии. Мы считаем, что благодаря этому инвестиции в данные проекты составят 600 миллиардов рублей», – заявил он.
В ОЭЗ можно делать 200-300 тыс. т малотоннажной продукции на первом этапе и от 600 тыс. т – на втором, локализовав огромное количество продукции. Например, в «Алабуге» запущено производство пан-прекурсора «Росатома», это сырье для карбонового волокна. Но связующий элемент (полиэфирные и эпоксидные смолы) – импортный. Их надо локализовать.
«По объему можно выйти и на 1 млн т, потому что за композитами будущее. Та же самая ситуация по полиуретану. Из сложных полимеров выделю АБС-пластик, из которого делаются все холодильники и вся бытовая электроника. Он тоже поставляется из-за рубежа, хотя опять-таки его можно выпускать у нас, как и другие конструкционные пластики. Их будут меньше поставлять с Запада в составе готовых изделий, придется производить и перерабатывать их внутри страны. Проекты малой химии как раз обеспечат подобные возможности», – уверен гендиректор ОЭЗ.
«Наша страна идет по правильному пути. Уже принята программа госгарантий по инфраструктуре, это позволит активнее соинвестировать в такие проекты. Первое оцепенение со стороны российских инвесторов закончится, выстроятся новые логистические цепочки. Думаю, через год инвестиционная активность восстановится. Когда это произойдет, мы будем лучше всех готовы и в течение пяти лет сможем на 100 процентов эти проекты локализовать», – резюмировал наш собеседник.
Сейчас министерство промышленности и торговли России совместно с отраслевыми региональными экспертами (в том числе ТНХИ-Х, «ОНХ-Холдинг», минпромторг РТ) готовит новую программу развития мало- и среднетоннажной химии. Также разрабатываются меры государственной поддержки для предприятий данной отрасли, информация будет опубликована в конце сентября – начале октября 2022 года, рассказали нам в минпромторге РТ.
Сами участники рынка видят главным драйвером отрасли потребителей малотоннажной химии. В том числе речь идет о гарантии сбыта и совместных производствах. По словам главы «Химграда», сейчас заказчики, «схватив деньги, с круглыми глазами бегают и размышляют, кому их отдать, чтобы купить продукт». Это только первая реакция на сложности, но она не приводит к кардинальному изменению модели взаимодействия между потребителями и производителями малой химии.
«Это не проблема снабжения, а вопрос стратегического уровня. Надо рассматривать вариант вхождения в капитал, чтобы производитель и потребитель разделили риски. Такие переговоры у нас ведутся с производителями упаковки, источников питания и летательных аппаратов, например. Мы надеемся, что из этого родятся совместные предприятия. В условиях ограниченности времени это позволило бы преодолеть всю несогласованность и взаимное недоверие», – сказал Гиззатуллин.
Рынок малой химии в России очень хаотичен, отметил начальник управления трансфера технологий КНИТУ-КХТИ Руслан Палей. Предприятия хотели бы видеть укрупненные компании, которые бы гарантировали качество и стабильность поставок. «Мы стоим на пороге кристаллизации отрасли с определенной долей рисков. Возможно, будут поглощения и слияния», – сказал он.
На этом фоне международные гиганты BASF и Akzo Nobel успешно отрегулировали производство и комплексно реализовали получение разного ассортимента продукции малой химии, добившись качества и низкой себестоимости. Российские же предприятия чаще всего производят только один продукт, в то время как на Западе (а также в Китае и Индии) есть фирмы, которые действуют по принципу интегратора: что-то делают сами, что-то покупают на стороне, но предлагают клиентам широкую линейку товаров и комплексные решения.
«Мы должны подобный путь пройти. Для этого в Татарстане все есть: нефтехимия, сильная наука. Надо просто все собрать и применить новые инструменты. Кто выступит таким поглотителем, покажет время, но государство должно способствовать возникновению этих компаний», – подчеркнул Палей.
«Наконец-то крупный бизнес открылся и стал для нас ближе. Масштаб задач в сфере малой химии настолько большой, что здесь не справиться ни одному университету, ни одному даже самому крупному предприятию, ни тем более малому бизнесу. Так что сейчас пришло время нашей реальной кооперации», – подытожил Зотов.
Еще в 2010 г. экс-предправления компании Дмитрий Конов СИБУР подробно рассказывал, почему заниматься малой химией и хочется, и колется. Нужно сильно потратиться на НИОКР или покупку лицензий (порой вместе с лицензиаром), а внутренний спрос ничтожный и непрогнозируемый. Но спустя 10 лет на совещании с Путиным в Тобольске он предложил подходы, схожие с идеями татарстанских разработчиков: на уровне правительства разработать программу до 2030 года, где вручную прописать все, вплоть до молекул, какие именно компоненты будут нужны отечественной промышленности, и гарантировать сбыт. Результатами стали бы рост в спецхимии на 70% и развитие смежных отраслей, обещал Конов.
На полях Татарстанского нефтегазохимического форума состоялось подписание многообещающего соглашения между ПАО «Нижнекамскнефтехим» (входит в СИБУР) и ОЭЗ «Алабуга». Документ предполагает ведение промышленно-производственной деятельности на территории вновь создаваемого индустриального парка «Этилен 600».
Отмечается, что соответствующее решение создает уникальное окно возможностей для производителей товаров для медицины, строительства, ЖКХ и других отраслей, сырьем для которых может стать нефтегазохимическая продукция предприятия СИБУРа в Нижнекамске.
ОЭЗ «Алабуга» обеспечит индустриальный парк и его резидентов инфраструктурой для развития действующих и создания новых импортозамещающих производств. Инвестиции организации в инфраструктуру парка «Этилен 600» составят около 169 млрд руб., а его площадь – примерно 2 тыс. гектаров. Стороны также указывают, что суммарный объем инвестиций в новые производства и инфраструктуру парка может превысить 1,3 трлн руб.
Стороны не анонсировали производство продукции малой химии, но в распространенном пресс-релизе указано следующее: «Спектр выпускаемой «Нижнекамскнефтехимом» продукции создает широкие возможности для развития производств в смежных отраслях, а фактическое отсутствие логистических затрат на доставку сырья для резидентов парка может существенно повысить конкурентоспособность их продукции».
КОММЕНТАРИЙ «ВЕСТНИКА» . Сложно рассчитывать на решение проблем малой химии, которые накапливались годами, за месяц (да хоть бы и за год). Несколько точечных проектов не решат проблему дефицита химпродуктов, вычеркнутых некогда крупными холдингами из своих производственных планов за-за их нерентабельности. Нужно планомерное, просчитанное возрождение малой и средней химии в масштабе всей страны, а не в отдельно взятых технопарках и регионах. Положение не спасет и масштабное вливание денежных средств (кстати, а почему этого не делалось все минувшее десятилетие?). Восстановить закрытые цеховые производства «малотоннажки», вывести из серой зоны, из «гаражей» еще оставшихся ее производителей – тут нужны не столько субсидии, сколько продуманная налоговая и тарифная политика.
И еще. Упование на вузовскую науку – мол, она в своих лабораториях «на коленке» все быстро наладит – по меньшей мере несерьезно. Когда-то мы имели могучий триумвират: академическая наука – вузы – отраслевые НИИ. Эта цепочка обеспечивала производство не только идеями, а готовыми технологиями. Сегодня звено отраслевой науки полностью утрачено. Нужно срочно воссоздавать его, или хотя бы его аналог, способный оперативно воплощать идеи в чертежи, расчеты и планы.
